Ситуация вокруг Украины сегодня занимает верхние строчки в сообщениях информационных агентств. Ее комментируют практически все известные газеты и журналы. Однако нельзя не заметить, что при всех прочих разночтениях в оценках, их объединяют некие генерализации вроде «геополитики» или «эволюции российского режима». Обоснованы ли они?
Как и в ситуации на Кавказе в 2008 году, в 2022 году в Донбассе большая часть комментариата (нашего и зарубежного) не следит за логикой самого конфликта, ситуацией «на земле». Внутренняя эволюция российской власти важна, спору нет, но всякий конфликт имеет собственную логику. И трансформация режима не может быть демиургом действительности.
Скажем, в 1990-х гг. режим в России был не в пример нынешнему мягче. Однако и тогда Москва производила военно-политическое вмешательство в гражданские войны в Грузии и в Таджикистане, конфликты в Абхазии, Карабахе, Приднестровье, Южной Осетии.
Интересная деталь. В российской властной системе есть человек, который участвовал и в разрешении конфликтов в 1990-х, и в нынешней донбасской истории. Свою Золотую Звезду Сергей Шойгу получил в 1999 году «за мужество и героизм, проявленные при исполнении воинского долга в экстремальных ситуациях». И не случайно несколько лет назад именно Шойгу приложил руку к публикации материалов МЧС начала 1990-х о ситуации в Южной Осетии.
Вернемся, однако же, к положению «на земле». Все обсуждают вопрос о концентрации российских войск вдоль украинской границы. Но простой вроде бы вопрос – «а с чего они там появились?» не получает ответа. Кроме расхожих фраз про «капризы Путина», и приход «тоталитаризма». Происходит так потому, что нет понимания мотивации Москвы и динамики «на земле».
Российские действия преподносятся как непредсказуемые, нелогичные и непонятные. Но так ли они непонятны, как иной раз представляются? Что для России «красная линия» в Донбассе? Повторение в той или иной степени (ибо полная калька невозможна) сценариев, примененных Хорватией в 1995 году в отношении самопровозглашенной Республике Сербская Краина или Азербайджаном в 2020 году в отношении непризнанного Нагорного Карабаха. Речь о сокрушении инфраструктуры сепаратистского образования и «восстановлении территориальной целостности» силой без переговоров.
Москва считает, что Минские соглашения, в том виде в котором они были подписаны в 2014–2015 гг., предполагающие, среди прочего диалог Киева с Донецком и Луганском, должны быть выполнены. И в случае слома такого сценария готова применить силу.
В 2021 году на юго-востоке Украины имели место несколько военных эскалаций, которые заметно осложнили поиск путей для урегулирования конфликта в Донбассе, придали противостоянию новое качество.
Основными пиками обострений можно считать конец марта-начало апреля, август и конец октября. По сравнению с июлем 2020 года весной 2021 года количество нарушений режима прекращения огня на линии соприкосновения конфликтующих стороны увеличилось в 10 раз. И если до августа инциденты зачастую касались непосредственно военных позиций, то затем наблюдался заметный рост атак и по гражданским объектам.
В сентябре главком вооруженных сил Украины Валерий Залужный специальной директивой снял все ограничения на ответный огонь для украинских военных в зоне конфликта, что было одним из основных положений при заключении соглашения о прекращении огня. В конце октября Украина впервые за все время вооруженного конфликта на юго-востоке страны применила ударный турецкий беспилотник Bayraktar, тем самым нарушив положения о перемирии сторон, а потом группа разведчиков украинских вооруженных проникла и захватила село Старомарьевка, находящееся в «серой зоне» между ДНР (непризнанной Донецкой народной республикой) и Украиной.
В апреле и в ноябре 2021 года Россия стянула значительное количество войск на своей территории у украинской границы. Такой концентрации не наблюдалось, начиная с 2015 года. Это дало основание представителям украинских, американских спецслужб, СМИ и различных think-tanks Запада сделать вывод о готовности российских вооруженных сил в той или иной форме вмешаться в конфликт на юго-востоке Украины и даже продвинуться за пределы двух областей Донбасса. Официальная Москва опровергает и продолжает опровергать подобные сценарии.
Все это происходит на фоне фундаментальных противоречий по переговорам между Москвой и Киевом. Украина рассматривает конфликт на юго-востоке как межгосударственное противостояние, следствие агрессивной российской политики и вторжения РФ на ее территорию. Россия отрицает всякое свое вовлечение в Донбассе и рассматривает ситуацию там как гражданскую войну, а свою роль видит исключительно, как посредника и гаранта выполнения соглашений о прекращении огня.
Но важно видеть, что Минские соглашения 2014 и 2015 годов сформулированы так, что РФ не является стороной конфликта, таковыми определяются вооруженные силы Украины и формирования «отдельных районов Донецкой и Луганской областей». Киев и другие участники «нормандской четверки» (Франция и ФРГ) приняли эту норму, но в то же время де-факто настаивают на ответственности Москвы за реализацию договоренностей 2014–2015 гг. Однако два Минских документа сфокусированы на «инклюзивном национальном диалоге» внутри Украины и согласование «модальностей» статуса «отдельных районов Донецкой и Луганской областей» с их представителями, против чего категорически выступает Киев.
США, которые не являются участником «нормандской четверки», видят конфликт как проявление «российского ревизионизма» и вообще не ставят в повестку дня диалог Киева и Донбасса. Для них поддержка Киева и «украинской правды» по факту безоговорочная. Вашингтон лишен немецко-французской нюансировки, она ему не слишком интересна в принципе.
Может ли в Кремле быть принято не до конца продуманное, не до конца просчитанное решение по пропорциям ответа в случае какой-то военной активизации с украинской стороны? Да, может. И вариант, когда лекарство оказывается хуже самой болезни возможен. Но не видеть действий Киева по откровенному манкированию обязательствами, прописанными в Минских договоренностях, как и попыток силой расшатать статус-кво «на земле» при полной поддержке коллективного Запада, как минимум, странно.
Можно спорить о том, тождественны ли подходы ЕС и США. Конечно, в них присутствуют нюансы. Но в том, что касается российского направления, они не представляют собой критической величины. И поэтому понимать мотивы стягивания войск РФ тоже необходимо не в категориях «хорошо-плохо», а как конфликтную реальность. Не пытайтесь силой сломать статус-кво, учитывайте интересы Москвы и не будет вам никакого стягивания! И никаких «непропорциональных ответов» в виду нового издания Абхазии и Южной Осетии.
Вот логика, которая может нравиться, а может не нравиться и вызывать почечную колику вместе с печеночной. Но игнорировать ее, сводя все к «автократии» в Кремле неверно и по форме и по сути. Надо уважать матчасть, не подменяя ее общеполитическими формулами.
