9 ноября Путин общался с Токаевым, и они упоминали сотрудничество по мирному атому, а до этого к Токаеву приезжал Макрон и якобы говорил, что французские подрядчики могут построить в Казахстане целую АЭС.
Самое время рассказать, как устроены и казахстанская энергетика, и конкуренция в атомной отрасли, и зарубежная работа Росатома. Потребление электричества в течение дня, как известно, неравномерное. И бывают электростанции, которые можно быстро включить и выключить. А бывают те, с которыми так сделать не получится: например, атомные и угольные станции.
В энергосистеме необходима комбинация из двух типов станций, чтобы все работало, как нужно. В Казахстане же проблема в том, что, грубо говоря, из-за дефицита нормальной энергосистемы в пиковые часы в стране банально не хватает электроэнергии. Поэтому он покупает электричество у России.
Но есть проблема более глубокая: в Казахстане, по сути, три энергосистемы. Первая – это Западный Казахстан. Запад страны подключен к уральской энергосистеме в России. Вторая система – юг Казахстана. Он, начиная с Алматы, был подключен к другим регионам Средней Азии, где с энергетикой в целом так себе. И, наконец, третья часть – северо-восток, подключенный к Сибири.
Все это создает довольно сложную структуру работы энергетики в разных частях страны. Сами станции в основном старые, особенно ТЭЦ, и новые мощности там почти не вводятся. Потом в Казахстане есть газовые станции, которые расположены довольно далеко от тех регионов, куда они должны подавать энергию, а чем длиннее провод, тем больше теряется электричества. При этом провода очень старые, а страна весьма протяженная.
Как это исправить? Построить новые станции и вложить огромные деньги в сетевое хозяйство и ремонт уже существующих станций. Какие тут препятствия? Их сразу несколько – и все сложно преодолеть.
Во-первых, не хочется строить угольные станции с экологической точки зрения. Города и так задыхаются. В Алматы зимой жуткий смог, нечем дышать. К тому же Казахстан взял на себя обязательства по снижению выбросов в атмосферу.
Во-вторых, перед строительством атомной станции в Казахстане собираются проводить референдум среди жителей, что усложняет и замедляет процесс (хоть демократия – это и похвально).
Китайцы предлагают начинать стройку АЭС, а казахи говорят им: нет, сначала референдум. А китайцы не фанаты референдумов и на этом этапе с Казахстаном прощаются.
А что с Росатомом и его работой за рубежом? Вообще он объективно лучше многих конкурентов. Например, привлекает местных подрядчиков. Предлагает проверенную технологию. Еще Росатом готов помочь с переработкой топлива.
Росатом мог бы помочь России в смысле влияния на постсоветском пространстве. Почему у России с Казахстаном в плане энергетики все не так гладко, как могло бы быть? Ну, представьте, договорились мы, что построим им АЭС. Придумали план. Готовы начинать.
Однако никаких компетенций в плане строительства таких станций в Казахстане в отличие от России нет. Тогда нужен внешний, не местный, подрядчик. А в Казахстане довольно дешевая электроэнергия и низкие тарифы, и, когда подрядчик спрашивает, на чем он заработает, в ответ – тишина.
Еще стройку предстоит финансировать. Откуда взять деньги? Брать больше налогов с корпораций, в том числе иностранных? Или брать внешний долг? Допустим, что-то из этого мы выбрали, но что происходит дальше?
Вот пришел подрядчик. Деньги есть. Стройка успешно проведена. Электростанция стоит. Однако ее ведь надо обслуживать. Требуются инженеры.
Решение всех этих трех проблем Россия должна предложить. Вообще стратегической целью нашей страны должно стать доминирование на энергорынке Средней Азии. Кстати, не только из соображений роста влияния, но и с целью не допустить потока беженцев в случае коллапса местной энергосистемы.
России следовало бы выстроить единую среднеазиатскую энергосистему, контролировать эту сферу и зарабатывать на ней. Так и выглядит отличный способ влиять на регион и приносить туда свои ценности.
