Как граждане России относятся к специальной военной операции? На эту тему сейчас много спекуляций.
Противники спецоперации категорично утверждают, что никаким исследованиям верить сегодня просто нельзя — дескать, люди запуганы и не будут честно отвечать на вопросы социологов. Сторонники спецоперации, наоборот, утверждают, что «народ един как никогда», при этом не подтверждая свои тезисы объективными данными. Реальность, как всегда, сложнее.
Начиная с марта политическое движение «Общество.Будущее» заказало два больших соцопроса на тему отношения жителей Москвы к специальной военной операции. Деньги на исследование открыто собирали с помощью краудфандинга, а исполнителем выступила компания Russian Field — независимая команда молодых социологов, которая пользуется доверием даже среди оппозиции.
Для нас было важно, чтобы соцопрос был действительно прозрачным и независимым. Мы исследовали настроения в Москве — самом либеральном городе, где противников СВО должно быть больше всего. Опрашивали прохожих на улице — при звонке на домашний телефон человек не чувствует себя анонимным, а значит, не будет откровенен.
Результаты в целом подтверждают тезис о том, что у СВО есть значительная поддержка среди граждан. Но имеются нюансы.
Сторонников больше, как ни спрашивай
Вот что говорят цифры. Больше половины опрошенных москвичей поддерживает спецоперацию: в середине марта этот показатель составлял 54%, в середине апреля — 58%. Противников — меньше четверти: 23% и 22% соответственно.
Чтобы выявить скрытых противников СВО, которые боятся заявить свою позицию, мы добавили два дополнительных вопроса. В частности, спросили: «Если бы у вас была возможность вернуться в прошлое и отменить решение о военной операции, вы бы это сделали или не сделали?» Результат такой: отменили бы решение 37%, не стали бы отменять 52%.
Еще один вопрос на выявление скрытых противников СВО звучал так: «Как вы считаете: сейчас России необходимо продолжать специальную военную операцию на территории Украины или переходить к мирным переговорам?» Здесь ответы распределились похожим образом: за переход к мирным переговорам высказалось 37% опрошенных, за однозначное продолжение спецоперации — 55%.
Все это говорит о том, что число сторонников специальной военной операции точно больше противников — как ни спрашивай. Да, очевидно, что часть явных противников СВО боится озвучивать свою позицию даже при уличном опросе. Но нет оснований считать, что подобных отказников много.
Мы проанализировали динамику отказов. И получились следующие данные. Всего с интервьюером отказываются общаться 62% прохожих — это нормальная статистика для любого уличника. А сколько людей прерывает общение именно в тот момент, когда узнает о заявленной теме соцопроса — «Отношение к спецоперации»? Всего 1,2%. Остальные отказываются разговаривать еще раньше, когда интервьюер к ним только подходит.
Безусловно, есть все основания считать, что любые соцопросы сейчас искажены в «провоенную» сторону — репрессии могут быть лишь в отношении противников СВО. Но по статистике отказов мы видим, что число таких людей незначительное, и оно вряд ли ощутимо влияет на общую картину.
Ястребы седые, горячие сердца
Самое интересное — внутренний состав этих групп. И первое явное открытие — сильнейшая возрастная поляризация опрошенных. Чем моложе респондент, тем больше вероятность, что он не поддерживает спецоперацию. Так, возрастная группа 18–29 лет оказывается единственной, в которой противников спецоперации больше, чем сторонников. Зато в возрастной группе 60+ мы видим тотальное и подавляющее одобрение СВО.
С чем связана столь сильная возрастная поляризация в отношении к СВО, мы точно не знаем. Наиболее очевидная гипотеза — источники потребляемой информации.
Для группы 18–29 лет самый популярный источник контента — телеграм-каналы (56%), на втором месте — интернет-СМИ и сайты (45%). А вот традиционное телевидение (37%) практически делит результат с «антителевидением» в лице Ютуба (36%).
Для всех остальных возрастных групп медиаисточником номер один остается телевидение. Проще говоря, российская пропаганда выигрывает информационную войну в «старых медиа», где обладает практически полной монополией на высказывание, но в конкурентной среде новых медиа терпит поражение.
На настроения среди молодых людей может влиять и позиция популярных в этой возрастной группе лидеров мнений — музыкантов (см. Оксимирон, Моргенштерн и другие), актеров, стендап-комиков и других.
Показательно и то, как меняются настроения со временем. Анализ замеров в марте и апреле показал, что возрастная поляризация только усиливается. То есть среди молодежи растет число противников СВО, в то время как в других возрастных группах увеличивается число сторонников.
Это говорит о том, что обе стороны информационной войны знают свое дело. Число неопределившихся сокращается: работает как провоенная, так и антивоенная пропаганда. Ключевым становится вопрос каналов коммуникации.
Фактор холодильника
Расхожий штамп про «борьбу холодильника с телевизором» в политической среде стал уже чем-то неприличным. Однако в случае с отношением к СВО он как никогда актуален. В ходе исследования выяснилось, что существует прямая зависимость между уровнем дохода человека и его отношением к СВО. Причем выводы оказываются контринтуитивными: чем богаче человек — тем больше вероятности, что он поддерживает боевые действия.
В частности, в группе людей, которые ответили, что денег им не хватает даже на продукты, уровень поддержки СВО составляет 30% — столько же здесь и противников. А вот в группе, ответившей «можем себе позволить практически все», поддержка в два раза выше — здесь 64% записались в сторонники специальной военной операции, в то время как доля противников составляет всего 18%.
Чем объясняется такое распределение, сказать сложно. Есть гипотеза, что верхушка среднего класса в Москве во многом представлена чиновниками, силовиками и предпринимателями, связанными с госзаказом. Другая гипотеза: наименее защищенные слои испытывают куда больший страх из-за возможных экономических проблем в связи с санкциями. У небогатых семей просто нет накопленного жирка, который позволил бы не слишком болезненно пережить кризис, вызванный конфликтом.
Так или иначе, но корреляция между уровнем доходов и отношением к спецоперации очевидна. И этот фактор вполне способен обрести политическое измерение.
Исходя из полученного результата можно предположить, что повесткой российской оппозиции на ближайшие месяцы станет социальная тематика — следующим шагом бить будут не по моральным вопросам, а по вопросу благополучия и экономического урона из-за спецоперации. А это значит, что тема экономики скоро выйдет на первый план.
