Как нередко считают, первая холодная война началась с Фултонской речи Уинстона Черчилля и довольно быстро стала тотальной, распространявшейся не только на военно-политическую, но и на другие сферы. В СССР с целью консолидации и мобилизации общества против Запада и мечтавшей о сближении с Западом интеллигенции уже в 1946 году было издано постановление о журналах «Звезда» и «Ленинград», в 1947-м были запрещены браки с иностранцами, учреждены суды чести и была развернута кампания по борьбе с низкопоклонством перед «буржуазной культурой Запада», в 1948-м началась борьба с космополитизмом.
На Западе в 1947-м коммунисты были исключены из правительств Франции и Италии, в 1948-м, после громких шпионских разоблачений, начались суды над членами компартии США. Голливудские фильмы времен войны, позитивно характеризовавшие СССР как союзника, стали восприниматься как коммунистическая пропаганда. В короткие сроки СССР и Запад превратились из союзников во врагов.
Новая холодная война началась 22 февраля 2014 года – но по сравнению с предыдущей это была странная война. В течение восьми лет она шла на двух скоростях. На политическом уровне велась весьма активно и целеустремленно, переходя в горячую фазу от Донбасса до Центральноафриканской республики. Но при этом на Западе было немало политиков, считавших, что есть возможность притушить эту войну, выступить в качестве посредников, если не вернуться к ситуации до 22 февраля, то хотя бы найти некий компромисс, позволяющий, как в начале 1970-х годов, добиться разрядки (которая, в свою очередь, является смягченной частью холодной войны).
Что же до обществ, то они в основном жили своей жизнью. К санкциям и контрсанкциям быстро привыкли как к неприятной, но в то же время не фатальной реальности – тем более, что они носили ограниченный характер. В России лоббировать отмену государственных решений, принятых по внешнеполитическим основаниям, считается неполиткорректным.
В западных странах это возможно – здесь немало старались представители европейского агропрома, желавшие вернуться на российский рынок – но такое лоббирование оказалось неэффективным. В России давление на оппозицию усилилось только после митингов в Москве 2019 года, законодательство об иноагентах, ужесточенное уже в 2014-м, было существенно ужесточено несколько позже.
Но и в этих условиях большинство населения как в России, так и на Западе находилось в состоянии демобилизации, не принимая логику холодной войны. В США был всплеск, связанный со взломами в ходе избирательной кампании 2016 года, но он не консолидировал страну, а разделил ее (республиканцы не поверили). В России донбасская тема к концу 2021 года интересовала преимущественно пенсионеров-телезрителей.
Военный день 24 февраля перевел новую холодную войну в тотальный формат. На Западе, который сейчас смог консолидироваться, Россия полностью стигматизирована – началась жесткая санкционная война, европейские отставные политики срочно выходят из советов директоров российских компаний, отменяются значимые спортивные соревнования – репутационные издержки перевешивают материальные и иные выгоды. Все, что связывается с Россией – от политики до спорта – воспринимается как опасное и неприемлемое, причем это длительный процесс, который только начинается.
В России сейчас основной тренд – это стресс, непонимание ситуации и путей ее дальнейшего развития, значительная часть общества вообще не хочет думать на эту тяжелую тему, другая думает только в связи с своими личными проблемами (как военные действия скажутся на ценах в магазинах, банковских вкладах и др.). Но тотальность войны от этого никуда не исчезнет.
Так, для вестернизированного слоя общества сама близость к Западу, которая в «довоенный» период была конкурентным преимуществом за счет выстроенных отношений с партнерами, может стать токсичной. А широкие слои населения будут вовлекаться – видимо, с переменным успехом — в более мощные, чем раньше, антизападные кампании, которые должны играть мобилизующую роль в условиях пустеющего холодильника. Мир не только не будет прежним – он будет совсем другим.
